Ратибор Новгородец [= Богатырская застава] - Александр Нуждаев

С этими словами он подошел к Муромцу вплотную, положил ему руки на плечи и что-то зашептал. Подосён стоял сбоку и наблюдал за происходящим большими удивленными глазами.

С лица Ильи Муромца исчезала похмельная синюшность, заплывшие глаза становились по-прежнему ясными, и даже спутанная борода сама расчесалась и улеглась ровной волной. Когда Ратибор кончил шептать и отошел, Муромец уже снова смотрелся богатырем.

— Ратибор! — радостно заревел он. — Какими судьбами? А я тут вот сижу, понимаешь, — ни к селу ни к городу добавил Илья.

— По делу приехал, по делу, — улыбнулся Леший. — В последнее время без дела на двор-то не выхожу. Не засиделся ли ты в Киеве?

— Слов нет, как засиделся, — засопел Муромец. — Владимир пеняет — богатырь, мол, а ничего путного до сих пор не совершил. Тебя, между прочим, в пример ставит. Вот, говорит, Ратибор Леший вместе с тобой пришел, а уж сколько всего нагородил. Нет, я на тебя обиды не держу, не сомневайся. Просто скучно.

— Вот я и хотел предложить развеяться. Дело предстоит пустяковое, начать да кончить. Всего-то навсего отыскать оружие Перуна, чтобы помочь князю одолеть Трехглавого Змея. И все это за два месяца.

Муромец вместо ответа нахмурился, затем приложил ко лбу Ратибора свою ладонь.

— Так и есть, — печально сказал он. — На солнце перегрелся.

Леший тихо зарычал, но от оскорбительных слов сдержался.

— Да ничего со мной не сделалось, друг! — сказал он. — Это и в самом деле нужно.

— Кому? — спросил Илья.

— Князю, — ответил Ратибор. — Я же сказал — Змея одолеть надобно.

— А тебе? — Муромец бесцеремонно ткнул друга в грудь пальцем.

— И сам не знаю, — горестно вздохнул Леший. — Раз сам вызвался, значит зачем-то нужно. Только я пока не знаю, зачем.

— Вот это другое дело, — удовлетворенно сказал Илья. — Когда выезжаем?

— Чем скорее, тем лучше, — то, что друг так быстро согласился, обрадовало Ратибора. — Сейчас сможешь?

— Я сейчас все смогу! — крикнул Муромец уже откуда-то из дома. — Хоть горы своротить, хоть что!

— Это ты его так заколдовал? — восхищенно спросил Подосён.

Леший помотал головой.

— Это он сам так обрадовался. Настоящий богатырь, — он наставительно поднял палец к небу, — от безделья злиться начинает. Или тосковать, как Муромец. А еще, заруби себе на носу, настоящий богатырь никогда с пустыми руками в дальнюю дорогу не отправляется. Так что лети сейчас щукой-птицей к себе да собирайся. Как соберешься — встретимся здесь.

— А ты?

— Я все свое ношу с собой, — усмехнулся Леший.

Когда Ратибор вошел в избу, Муромец уже заканчивал укладывать все необходимое для дальней дороги в объемистые чересседельные мешки.

— Конь твой не надорвется? — насмешливо спросил Ратибор, оценив размер мешков.

— Нет, — ответил Илья, аккуратно кладя поверх всего кольчугу. — Он у меня двужильный. Я не рассказывал, как дрались мы однажды с печенегами, а я в яму попал? Что, в самом деле не рассказывал? Тогда я уж думал — конец мне пришел, а Бурушка мой, — лицо Муромца приняло совершенно ему не свойственное почти нежное выражение, — одним прыжком из той ямы высигнул! Со мной на спине, конечно. Так-то вот. Слушай, а что это ты там делаешь?

Ратибор тем временем отыскал небольшой походный котелок, налил в него воды прямо из умывальника и теперь озирался по сторонам. Наконец, его взгляд упал на дверь маленького чуланчика.

— Что у тебя там? — спросил Леший, показывая подбородком на дверь.

— Да пусто, — удивился Муромец.

Ратибор кивнул, решительно распахнул дверцу ногой и вошел в чуланчик. Заинтересованный Муромец втиснулся за ним.

Внутри было темно и очень тесно. Даже нетолстый Ратибор еле-еле умещался на крошечной площади, а уж вдвоем с могучим Ильей… Но новгородец как-то ухитрился сесть, положив котелок с водой себе на колени.

Поводив над темной поверхностью воды ладонью, Ратибор принялся неразборчиво шептать. Постепенно вода в котелке нагрелась, а потом вдруг закипела, да так бурно, что чуть не выплеснулась на пол. Леший стремительно вскочил, насколько это вообще было возможно в чуланчике, и поставил котелок с кипятком на пол.

— Ты что, щи решил варить? — еще больше изумился Муромец. — Так мог бы и в печке. Волхвовать-то зачем?

— Да нет, — Леший раздраженно махнул рукой и осторожно потрогал пальцем бок котелка. Было уже не так горячо. — Просто заклятья перепутал. Они же все составлялись в незапамятные времена, а тогда люди по-другому говорили. Тут не смысл, тут сами слова запоминать надо. И вот с этим-то у меня постоянные неприятности. Ладно, сейчас меня не отвлекай.

Сосредоточившись, Леший некоторое время молчал, припоминая точные слова нужного заклинания, потом снова принялся шептать. Поверхность воды засветилась неяркой голубизной, а затем в ней появился учитель Ратибора в колдовской наук

— Помню, конечно. Такое не забывается, — ответил тот. — Да, это служба, так уж служба. Задал Владимир задачу своим богатырям. И чует мое сердце, что и ты в это дело каким-то боком вляпался.

— Я вызвался это исполнить, — мрачно сказал Ратибор, чуть не плюнув с досады прямо в котелок.

— А тебя зачем понесло? — удивился Волх.

— Не знаю. Язык сам повернулся.

— Ну что же, раз так получилось, пусть так и будет. Скоро отправляешься?

— Думаю, завтра.

— Хорошо. Дам тебе на дорогу два совета. Первое — вытребуй у Белояна книгу, что у древлян добыли. Чую, пригодится она тебе еще не раз. Второе. Где-то в лесу севернее Киева живет старый неклюд. Говорят, он много всего знает. В том числе, может быть, и дорогу к этому чудо-оружию. А уж как его самого найти — это ты у тамошнего лешего поспрошай. Слыхал я, вы с ним большие приятели.

Изображение Волха померкло, а еще через мгновение вода в котелке снова стала просто водой.

— Ну что же, — сказал Ратибор, выходя из чуланчика и потягиваясь. — Теперь, во всяком случае, мы знаем, куда нам идти. Подожди пока, я схожу к Белояну. Древняя книга в дороге не помешает.

— Не помешало бы нам и Перуну поклониться перед дорожкой, — Илья, несмотря на то, что крещен был в чужой вере, исконных богов уважал.

— И это верно, — согласился Ратибор, выходя из дома.

Наутро, хорошенько выспавшись и наевшись, как и подобает настоящим богатырям перед дальней дорогой (эти слова Ратибор повторил за утро раз не меньше пяти), три всадника выехали по дороге, ведущей в Новгород. Впереди Ратибор, как самый главный, за ним Муромец, и думать забывший про недавнюю скуку и обиду, и замыкающим — Подосён. Несмотря на свои семнадцать, парень во многом остался ребенком, так что сейчас он был просто счастлив, что едет совершать подвиги в компании своего лучшего друга и друга своего лучшего друга… да, путано получается, но все равно хорошо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});